Крис кладет кисть на столик у стены, на которой рисует, и поворачивается ко мне лицом. Я подхожу и обнимаю его.

– Ты даже не представляешь, что это для меня значит – увидеть эту часть тебя.

– А ты даже не представляешь, как много для меня значит, что ты здесь. – Он наклоняет голову в сторону фрески. – В прошлом году я приезжал сюда один и начал ее. Так я пытался пережить этот день. Но не вышло. Этот дом, все, что с ним связано, все равно поставили меня на колени.

– Но тебе не потребовалась Изабель, – подчеркиваю я.

– Нет. Она мне не потребовалась. И больше никогда не потребуется. Знаешь, как я это понял? Когда этой ночью лежал в постели и смотрел, как ты спишь, то почувствовал такой душевный покой, какого никогда не испытывал. Тогда я решил, что ты – вот та, что поставит меня на колени. Та, что изменит для меня значение этого дня.

– О чем ты говоришь? – мягко спрашиваю я. – Я не понимаю.

Крис опускается на колено.

– Выходи за меня, детка. Будь моей женой и проведи всю оставшуюся жизнь, рисуя со мной драконов. Я знаю одного ювелира в Сан-Франциско. Мы закажем изумительное кольцо и…

Я тяну его вверх и целую.

– Плевать мне на кольцо. Мне нужен только ты. Да, я выйду за тебя.

Он вскакивает на ноги, сгребает меня в охапку и целует. И я наконец осмеливаюсь поверить, что ничто никогда не сможет нас разлучить.

Эпилог

Я бегу по темной улице, отчаянно ища телефон. Мне надо дать кому-нибудь знать, что я Элла Фергюсон, а вовсе не та личность, которая указана в моем паспорте. Я не могу позвонить Саре, не подвергнув ее опасности, а это значит, что мне придется позвонить «ему». Я не хочу «ему» звонить. Но у меня нет другого выхода.

Взгляд мой цепляется за освещенную витрину магазина, и я мчусь к ней. Влетаю в двери маленького винного магазинчика, тяжело дыша, и лихорадочно оглядываю стеллажи с бутылками. Есть тут кто-нибудь живой? Наконец появляется пожилой мужчина, и я кидаюсь к нему.

– Телефон! Пожалуйста! Можно мне воспользоваться телефоном? Это срочно.

Он говорит что-то на итальянском, но я не понимаю и меня охватывает отчаяние.

– Телефон? – повторяю я и подношу руку к уху. В его глазах, кажется, мелькает понимание.

Облегчение омывает меня, когда он жестом показывает в сторону задней комнаты, где меня не будет видно из окна. Он протягивает мне аппарат, и я набираю код оператора.

– Алло! Здравствуйте! Мне нужно сделать звонок с оплатой получателем. Международный.

– Нет! Нет! – восклицает мужчина, явно зная по крайней мере одно слово по-английски. Я пытаюсь отскочить, но он хватает меня за руку и отнимает единственный мой шанс позвать на помощь.

– Постойте, – умоляю я. – Он с оплатой получателем – бесплатный. Это ничего не будет вам стоить.

Он качает головой:

– Никаких международных звонков.

Колокольчики на входной двери звенят, и сердце у меня подскакивает к горлу. Я лихорадочно оглядываюсь в поисках выхода. Заметив заднюю дверь, распахиваю ее и выскакиваю в темный переулок между домами. Холодный воздух ударяет мне в лицо. Я припускаю бегом, больше страшась того, что будет, если они поймают меня, чем того, что может ожидать меня в темноте.

Потом дверь позади меня со скрипом открывается и ударяется о стену.

Я бегу быстрее. Я должна убежать.

Что-то твердое, вроде кирпича, ударяет меня в спину, я вскрикиваю, спотыкаюсь и лечу вперед. Пытаюсь выставить руки, но получаю еще один удар в спину и плашмя падаю на асфальт. Голова ударяется о тротуар, перед глазами все плывет. Нет! Я изо всех сил сопротивляюсь окутывающему меня туману… но он сильнее меня.

Все чернеет.