– Иди в дом, детка.

Сердце мое сжимается от ласкового обращения, которое он часто использует, и того послания, которое я читаю в нем. В какое бы странствие он ни взял меня сейчас, мы по-прежнему будем вместе, когда оно закончится.

Он полностью владеет собой. Он уже больше не за гранью. Он собирается взять меня за грань. И я хочу туда с ним. Чтобы быть рядом.

Глава 5

В доме теплее, чем на улице, но все равно прохладный контраст с жаром, пылающим у меня внутри, когда я вхожу в гостиную. Нетерпеливое ожидание легким покалыванием бежит по нервным окончаниям, но шаги мои медленные, неуверенные. Я не знаю, куда Крис хочет, чтобы я пошла, и каких действий ждет от меня, но готова ко всему.

– Стой, – командует Крис, когда я дохожу до дивана. Я останавливаюсь, и он добавляет: – Повернись ко мне.

Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит на другом краю кремового шестифутового ковра с мягким ворсом. Он скрещивает руки на груди, и пестрая татуировка дракона растягивается со вздутием мускулов. «Он символизирует силу и богатство – две вещи, о которых я мечтал в юности», – объяснил Крис, когда я спросила о рисунке. Я так хочу узнать, что побуждало его желать их. Чего он хочет сейчас?

– Разденься.

Я резко вскидываю глаза от руки Криса к его красивому непроницаемому лицу, ища там то, о чем он думает, и не нахожу ничего, кроме порочного требования. Я не удивлена его прихотью; Крис любит, когда я раздеваюсь донага, а сам он остается полностью одетым. Это вопрос власти и подчинения. Его власти. Моего подчинения. Я не всегда подчинялась ему с готовностью. А может, всегда, просто не признавалась в этом ни ему, ни даже себе.

Я сбрасываю туфли, словно играю стриптизершу у шеста, и первым снимаю наименее интимный предмет одежды. Может, я и желаю быть покорной, но все же Крис, как господин и повелитель, чуточку пугающий. И сексуальный. Такой чертовски сексуальный.

Следующей я снимаю куртку, и даже сейчас, как бы сильно ни желала этого, как бы ни доверяла ему, я чувствую себя уязвимой и незащищенной. Мне хочется понять почему. Но в то же время меня возбуждает то, что я раздеваюсь для него. Похоже, что уязвимость и незащищенность с Крисом заводит меня. В каком-нибудь ином случае раздевание для него можно было бы растянуть в соблазнительную игру, но это не тот случай. Я готова покончить с этим и узнать, что же произойдет дальше.

Я не смотрю на Криса, быстро снимая майку, потом выскальзываю из своих бархатных штанов. Остаюсь в красном лифчике и красных трусиках и останавливаюсь всего на мгновение, прежде чем продолжить. Расстегиваю лифчик и отбрасываю его в сторону. Следующими идут трусики, отброшенные подальше босой ногой. И теперь все так, как Крис и хотел: я обнажена, а он нет.

Глаза его совершают медленное жаркое путешествие по моему телу, и я потрясена, насколько эротичным может быть один лишь его взгляд. Я уже испытывала такое раньше, этот раз не первый, однако ничуть не менее взрывной. Я возбуждена сверх всякой меры, обнажена, когда он не испытывает того же, и в прошлом это меня беспокоило, но сейчас ничуть. Это часть его власти и контроля, и он был прав: я не только люблю, когда он командует, я больше даже не пытаюсь анализировать, почему быть под его господством теперь моя почти физическая потребность. Просто это так. И мне это нравится.

– На колени в середине ковра, – приказывает он.

Из возбужденной и уверенной я вдруг превращаюсь в комок нервов и колотящегося сердца. На колени? Ни о чем подобном он меня еще никогда не просил, точнее, не приказывал.

Я была полностью в его власти, стоя, обнаженная, на коленях посреди ковра. Сходство между записью Ребекки в дневнике и этим моментом поразительно, но именно разница между тем и этим скручивает меня в тугой узел. Ребекка писала о том, как Марк выставил ее перед всем клубом, как это потрясло и расстроило ее. Я же здесь наедине с Крисом, который, я уверена, никогда бы не совершил подобного. Она хотела того, что есть у меня.

– Сара, – мягко зовет Крис, и снова в его голосе слышится эта нежность.

Мой взгляд поднимается от ковра, и озабоченность на его лице отражает то, о чем я только что думала. Крис никогда не причинил бы мне боли. Ну не такой это человек.

– Все хорошо, – отвечаю я на его безмолвный вопрос и делаю шаг вперед, чувствуя, как мягкий ворс окутывает мои босые ноги и ведет меня на середину ковра.

Выражение лица Криса вновь делается жарким и деспотичным, и соски мои напрягаются от его опаляющего взгляда. Я медленно опускаюсь перед ним на колени, его послушная раба, какой еще ни разу не была до этой минуты.

Я уверена: что бы ни произошло дальше, это будет нечто в духе Хозяина и Господина, как в дневниках Ребекки.

Но Крис делает шаг вперед и встает на колени передо мной, одна ладонь ложится мне на щеку, пальцы ласкают кожу, и я моргаю от неожиданности, вижу в его глазах любовь и нежность.

Я накрываю его руку своей.

– Я думала, ты забыл о нежности. Такой жесткий, колючий.

Губы его слегка изгибаются в усмешке.

– Наверное, это ты развращаешь меня.

Я улыбаюсь упоминанию о том, что как-то сказала ему.

– Мне нравится тебя развращать.

– Как и мне тебя. – Его пальцы медленно соскальзывают с моего лица, ладонь гладит голое плечо. – Не двигайся.

Крис встает, идет к портьере и отвязывает от нее атласную ленту. Пульс мой учащается от воспоминания о рисунке, который он однажды нарисовал: я, голая и связанная, на полу. Во рту у меня пересыхает. Я знаю, что он собирается делать с лентой.

Когда он поворачивается ко мне, я вижу в его глазах чувственный голод. Нежного Криса больше нет, зато появился порочный и хищный Крис, преследующий женщину, на которую он положил глаз. И у меня перехватывает дыхание от одной только мысли, что эта женщина – я.

Он садится передо мной на корточки и ощупывает взглядом мою грудь. Воображаемое прикосновение, как бархат, скользит по коже. Соски напрягаются от невидимого трения, и я томлюсь по безумному натиску его рук и губ.

– Сцепи пальцы перед собой.

Он ожидает колебания, я вижу это по его лицу, но я не колеблясь делаю, как приказано. Выражение его лица непроницаемо; он просто обматывает длинную ленту вокруг моих запястий несколько раз, потом завязывает, оставляя длинную полоску шелка волочиться по полу.

Потом наматывает свисающий конец ленты себе на руку.

– Ты в моей власти, ты знаешь, да?

– Это должно было напугать меня?

– Нет, не должно. А если напугало, я сейчас же развяжу тебя.

– А не ты ли мне говорил, что смысл того рисунка, где я вот так же связана, не в зависимости, а в доверии?

Глаза его слегка расширяются, потом сужаются.

– А еще я говорил, что это то доверие, о котором я не имею права тебя просить.

– Тебе и не надо просить, – шепчу я. – Оно уже у тебя есть.

– Я знаю это, Сара. Теперь встает вопрос, что я с ним сделаю, и не возненавидишь ли ты меня после этого.

– Нет. – Несмотря на путы, я нахожу пальцами его руки. – Не надейся. Я не могу ненавидеть тебя.

– Нам обоим надо узнать, так ли это.

– Пожалуй, – соглашаюсь я.

Я хочу, чтобы он возразил или подтвердил мои слова, но он не делает ни того ни другого. Он просто наклоняется и целует меня в лоб – нежный жест, который противоречит связанным рукам и тому, что наверняка скоро произойдет между нами. И он садится рядом и распластывает пальцы у меня на спине.

– Наклонись вперед и положи руки перед собой на ковер.

Я вижу в его взгляде твердый блеск вызова и читаю безмолвное послание, которое он хочет до меня донести. Если я не справлюсь с этим, то никогда не смогу совладать с темными тайнами, запертыми в его душе и в прошлом, требующими выхода. И скорее всего Крис уверен, что я возненавижу его еще до того, как все закончится, что бы это ни было.

Вот оно, начинается. Проверка номер один, первая из многих, я уверена.

Я мятежно вздергиваю подбородок, возмущенная тем, что он заранее настроен на мою неудачу. Потом перебираю пальцами по ковру, вытягиваясь вперед как можно дальше. Рука Криса остается лежать у меня на спине легкой тяжестью, но без нажима. Она просто там, как намек на предстоящее удовольствие. Несколько секунд мы не двигаемся, и сексуальное напряжение в комнате потрескивает вокруг нас.